Глава XV. Леди клана Кучики (1/2)

<i>Мы будем вечно прославлять

Ту женщину, чье имя — Мать.

Муса Джалиль<span class="footnote" id="fn_31852786_0"></span></i></p>

Канаэ не расспрашивала подругу о миссии, когда Цукаса вернулась в комнату. На лице девушки отражалась вселенская усталость и печаль, которая сменила беспокойстве о товарище по отряду — она доставила Кимуру к лекарям, где синигами заявили, что с офицером будет всё хорошо. Тенрю упала на кровать, как только дошла до неё, из-за чего Акаге пришлось насильно поднимать зеленовласку и помогать ей сперва дойти до бань, потом помыться и, наконец, вернуться обратно в объятия постельки.

Всё это время они молчали. Цукаса смертельно изморилась, чтобы о чём-то думать. Мысли же Канаэ были заняты беловласым капитаном десятого отряда. Его странное поведение и умалчивание о причинах своих поступках напрягали рыжевласку. Из-за своей утомлённостью после нескольких дней службы, она даже начала злиться на молчаливость Хицугаи. Ей так хотелось пойти и вытрясти всю информацию из лейтенанта Мацумото, но что-то подсказывало Акаге, что женщина ничего ей не скажет. Канаэ искусала свой палец — юная синигами всегда так делает, когда нервничает, — но прийти хоть в какое-то равновесие души не смогла, поэтому засыпала с мрачными мыслями и предположениями.

На следующий день подругам почти не попадались на глаза офицеры. Девушек назначили в помощницы поварам в столовой, поэтому они всё время мыли посуду, овощи и выполняли роли подай-приниси. Потом кто-то обмолвился, что Нацуми несколько часов подряд пропадает на собрании капитанов, где они обсуждают вчерашнюю миссию в Мире живых под предводительством офицера Кучики.

История повторялась ещё пару дней — Канаэ и Цукаса не вылезали с кухни и уставали невероятно сильно. Акаге даже говорить не могла под конец рабочего дня. Энергии у Тенрю всегда было больше, но она уважительно относилась к состоянию подруги и не пыталась выжать из неё последние силы на скудный диалог. Они обе шли к баракам, когда повстречали Томоэ.

Девушки вяло отдали честь. Кучики поприветствовал их кратким кивком, улыбаясь Тенрю.

— Давно не видел тебя, Цукаса. Как ты после миссии?

— Всё хорошо, Пятый, — девушка улыбнулась в ответ, поглядывая в сторону подругу — у Канаэ, кажется, начали подкашиваться ноги. — Спасибо за беспокойство.

— Рядовая Акаге, Вы можете идти. Я ещё хотел поговорить немного с Вашей подругой.

Рыжевласка буркнула какие-то слова скупой благодарности и, ничуть не стыдясь, бросила Цукасу одну. Тенрю проследила глазами за ней до ворот, а потом обратилась лицом обратно к Томоэ. Её улыбка была искренней — помимо того, что Пятый очень импонировал девушке, ей нравилась его вежливость ко всем, несмотря на статус собеседника.

— Что-то случилось? — участливо спросила она. Парень качнул головой в отрицании.

— Мне просто нравится разговаривать с девушками, которые мне нравятся.

От его слов и обезоруживающей улыбки чистой красоты Цукаса зарделась. На миг у неё возник вопрос — насколько же красив его отец, когда улыбается он?

Томоэ щурил глаза, наблюдая за мимикой утомлённого лица девушки. Даже сквозь усталость её живость, так понравившаяся ему во вторую встречу, брала верх. Она напомнила ему возлюбленную мать — воздушную, весёлую, не приземлённую. Пусть красота Нацуми была не превзойдённой, у Цукасы были свои изюминки миловидной внешности.

— Пойдём выпьем чаю, — вдруг предложил Пятый. — Если ты, конечно, не очень устала.

— Ч-чаю? — вдруг опешила Цукаса. — С… Вами? А это не будет нарушением субординации? Вдруг слухи какие пойдут — Вам это точно не нужно.

— О членах клана Кучики ходят множество слухов, — он склонился ближе, заговорщески прошептав:

— Ещё до моего рождения, кто-то пустил слух о том, что отец продал Царице Ада свои эмоции за красоту.

У Цукасы взлетели брови в изумлении. Большего бреда она не слышала.

— Ну он и вправду красивый… — сама того не замечая, выдала Тенрю. Томоэ усмехнулся, приобняв её за плечи и потянув к главному зданию третьего отряда.

— Так и знал, что ты хочешь его приворожить! Но знай — он будет сражаться до конца и, скорее всего, прибьёт тебя ещё до того, как ты вольёшь в него любовное зелье.

Цукаса закатила глаза. С её стороны прозвучало саркастичное: «Ха. Ха.».

В кабинете капитана горел свет. Когда Кучики завёл девушку в здание штаба, она поняла, что именно к Урахаре они и направляются. Цукаса задумалась о том, с кем это Томоэ хотел её познакомить, когда парень без стука распахнул дверь, заявляя:

— Я знал, что вы прячетесь здесь от Ичимару!

Тенрю застыла, ошарашенная увиденным. Нацуми была так удивлена громкому появлению сына, что буквально отпрыгнула от супруга, склонившегося над нею, и ударилась о свой стол. Его небесно-голубые глаза сейчас стали такими большими, что грозились выпасть из черепа. Потерев ушибленный бок, она нахмурилась, повторяя выражение холодной неприязни Бьякую, который в свою очередь прожигал взглядом незваных гостей.

— Ты никогда не научишься манерам, Томоэ, — изрёк Кучики-старший, недовольно посмотрев на своё чадо. — Я сделаю выговор твоей матери за то, что она так тебя разбаловала.

Только Томоэ и эта самая мать хотели возмутиться словам Бьякуи, как Цукаса бесстрашно обошла Пятого, взирая глазами, полными праведного гнева, то на своего капитана, то на главу клана Кучики. Последний приподнял бровь, ожидая хоть какого-то объяснения той дрожи от злости и тяжёлого дыхания рядовой, которую он на днях застал в компании своей младшей дочери.

— Вы… Вы!.. — вырывалось у Тенрю между яростными выдохами.

— Как содержательно, но можно конкретики? — озвучил мысли и свои, и жены Бьякуя, поворачивая к рядовой и складывая руки на груди. Нацуми лишь удивлённо смотрела на странную реакцию подчинённой и иногда вопросительно поглядывала на сына.

— Как Вы можете?! Как?!

— Я могу всё, если потребуется. Но всё ещё не понятно, что из моих возможностей так возмутило целую рядовую Тенрю из третьего отряда.